—Попробуйте найти здесь меня и его, —предложила миледи, —Я уже нашла.
Чтобы найти человека, которого я не видел иначе, чем в темных очках, мне пришлось постараться.
—Не мучайтесь, вот он, —видя мое затруднение, миледи указала мне ноготком.
Гвидо Гринграсс образца начала века был потрясающе хорош собой. Высокий, коротко стриженный, с гладко уложенными волосами и без очков. Я вглядывался в его лицо, совсем молодое, беззаботное. Тонкий рот, знакомый мне искривленным, беспечно улыбался, длинный нос делал поворот лица знакомым, глаза… Светлые глаза глядели прямо в камеру и прямо мне в душу через десятилетия. Совсем другой. Все тот же. Стрижка делала его неузнаваемым на первый взгляд, но такой – прилизанный, подтянутый, юный – он был совершенно иным, чем я привык его видеть.
—Совсем другой, —пробормотал я.
—Вот уж сомневаюсь, —прошептала она.
Мы принялись листать альбом дальше. Зная, что я должен искать, я сам нашел несколько фото, на которых присутствовал будущий самый блестящий адвокат современности в декорациях, которые мы привыкли видеть только в кино – яхты, клюшки для гольфа, старинные, а на тот момент самые современные автомобили с высокими обводами колес.
Твидовые костюмы в стиле герцога Виндзорского, белые пиджаки, двухцветные туфли. Я стал понимать, чем обусловлен выбор одежды в гардеробе моего патрона. Он все еще не мог и не хотел вырасти из своей молодости. Что делало его элегантность неподражаемой, невозможной.
Конечно, если твои эстетические предпочтения сформировались в эпоху подчеркнутой утонченной формальности, то может быть слишком сложным и совершенно бессмысленным пытаться искать примирения с современной небрежностью и удобством, возводимым в статус культа. Он даже домашний халат продолжал надевать поверх рубашки и брюк.
—Всегда был очень хорошо одет, —поймала мою мысль миледи, —Очень внимательно следил за модой, постоянно был в курсе дела. Мы шутили, что первым надевает принц Уэльский, а вторым Гвидо Гринграсс. Никому не шли все эти фраки и визитки, как ему.
